Август 1991-го в Калининграде.

"Совершенно секретно". Андрей Выползов.

         19 августа 1991 года Калининградская область встретила противным дождем и холодом. Отпускники, отдыхавшие на побережье Балтийского моря в калининградских санаториях, всё ждали возвращения "бархатного сезона". Одной из такой отдыхавшей была начальник отдела общего и особого делопроизводства прокуратуры Калининградской области Валентина Деревянко.
       Валентина Васильевна, отдавшая службе в прокуратуре более 40 лет, вспоминает: "Атмосферу того дня, 19 августа, могу сравнить с началом Великой Отечественной войны. Я маленькой девочкой была под бомбёжками, помню, что это такое.
       В тот день я отдыхала в санатории "Янтарь" в курортном городе Светлогорске. Включаю, как обычно, рано утром радио, а там вдруг говорят о неспособности Горбачёва выполнять функции президента СССР и о создании ГКЧП.
Я как давай всех поднимать! Радио на всю катушку включила. Мне в стенку стучат, мол, время - семь утра, чего так громко! А я им в ответ: "В стране что-то произошло, вставайте все!"





         Сама Деревянко, забыв об отпуске, помчалась в Светлогорск, чтобы попасть на электричку в Калининград.
"Представляете, мы бегом бежали через лес. Со мной много военных. Молча бежали. Как оглашенные! - восклицает ветеран прокуратуры. - Заскочили в первую электричку. Едем, я думаю, если сейчас центр города танки займут, то, как мне добраться до работы? На мне же отдел, "секретка". Но танков, слава Богу, не было. Утренний город был безлюдным".
       На рабочем месте находился уже прокурор Калининградской области Николай Ткачёв, который сказал подчинённым: "За кого быть, пока не знаю. Будем исполнять закон".
       Чтобы "провентилировать" обстановку, калининградские законники позвонили на телетайп в Таджикистан, где республиканскую прокуратуру возглавлял Геннадий Михайлин - прежний прокурор Калининградской области.
"Но Геннадий Степанович только масла в огонь подлил, - продолжает Деревянко. - Сказал, у них там "не пойми что деется", и вообще, мол, "мы забаррикадировались и прекращаем связь".




           В первый день путча никаких весомых политических акций в Калининграде не было. Горожане вспоминают, что 19 августа на площади Победы у памятника Ленину собралось лишь пара десятков человек из местной "демшизы". Стоя под дождем, активисты раздавали прохожим рукописные листовки с призывами не подчиняться путчистам.
        После обеда калининградские демократы развернулись, откопировав в большом количестве знаменитое обращение Ельцина. Сегодня из тех демократов на политическом плаву остался, пожалуй, лишь Соломон Гинзбург, работающий ныне депутатом Калининградской областной Думы и возглавляющий фонд "Региональная политика".
       Он убежден, что пассивность калининградцев в дни августовского путча была связана с тем, что "среди граждан был достаточно высок градус антикоммунизма".
         "В регионе сильны были позиции "Демократической России", тогда еще не раздробленной, - рассказал Соломон Гинзбург. - В начале 90-х годов прошлого века я уже был депутатом Калининградского областного Совета народных депутатов и входил в оппозиционную группу "Народовластие". Именно мы вместе с коллегами выстраивали сопротивление путчистам".




         Депутат вспоминает, что вначале "целиком на стороне путчистов" выступили командующий Балтийским флотом адмирал Виталий Иванов и заместитель командующего 11-й гвардейской Краснознаменной армии - начальник военно-политического отдела генерал-майор Борис Косенков.
       "Помню, Косенков настаивал на самых жестких, репрессивных методах по отношению к оппозиции, выступившей против ГКЧП, - продолжает Гинзбург. - В первый день мне казалось, что без кровопролития не обойтись. К чести адмирала Иванова, он переориентировался. В те дни у меня была с ним встреча, где он сказал, что принял решение о том, что Балтийский флот будет придерживаться нейтралитета".
       Доктор исторических наук, профессор Балтийского федерального университета Геннадий Кретинин уточнил, что после путча Ельцин убрал Иванова "вскоре и сразу". Уже в октябре 1991 года 56-летний командующий Балтфлотом Виталий Иванов будет резко понижен в должности, возглавив Военно-морскую академию им. Кузнецова в Петербурге.




        О "нейтралитете" военных в своем блоге рассказал калининградский юрист Константин Богданов. 19 августа он, студент, поехал с друзьями раздавать листовки с ельцинским указом в воинскую часть, дислоцированную в Калининграде.
      Раздав бумаги караульным на КПП, молодые люди уже стали отъезжать, как к ним подбежали офицеры и силой выволокли из машины.
       "Под дулами автоматов нас отвели на гауптвахту, где мы и просидели в одной из камер до прибытия милицейского наряда, - вспоминает "агитатор". - Потом милиционеры долго и тщетно названивали в областное управление КГБ. Никто не хотел с нами связываться, брать ответственность на себя. Под утро нас отпустили".




        На следующий день, 20 августа, в 17:30 в Калининграде собрался многотысячный митинг. Люди пришли всё на ту же на площади Победы к памятнику Ильичу. Акция была, конечно же, несанкционированная, но горком партии не стал препятствовать волеизъявлению граждан. Тем более там были люди и "за" и "против".
      "Всего на митинг пришло порядка 6 тысяч человек, - вспоминает Соломон Гинзбург. - Я специально пригласил своих студентов, но лишь тех, кому восемнадцать и старше. Кто моложе, принципиально просил, чтобы не приходили, считал, что рано им втягиваться в политику.
       На митинге были и преподаватели. Люди активно выступали, прямо на площади слушали через радиоприемники "Радио России", аплодисментами встречали любой акт сопротивления в Москве".






         В Калининграде в 90-е годы прошлого века долго ходила история, якобы, произошедшая на митинге. Там, что называется, схлестнулись демократ и "совок". Первый откровенно издевался над вторым, мол, чем вы удержите ненавистную советскую власть?
     "А вот чем!" - воскликнул мужчина, вынув из-под куртки пистолет и сунув его под нос оппоненту. Оказалось, что это офицер УВД в штатском, прибывший негласно следить за порядком, но поддавшийся на политическую провокацию.
       Одним из организаторов акции на площади Победы стал ветеран Великой Отечественной войны, отставной подполковник милиции Пантелеймон Ширяев. Личность в регионе по тем годам известная.
       Он всю жизнь проработал в Калининградской школе милиции в должности начальника цикла общественных наук. По воспоминаниям сослуживцев, более преданного идеям Коммунистической партии Советского Союза, чем Пантелеймон Васильевич, в Калининграде было не сыскать.
       В ВКП(б) он вступил в 1941 году в возрасте 27 лет, и во время Великой Отечественной войны служил инструктором политотдела 236-й танковой бригады.




         Ширяев одним из первых зашел на трибуну, с которой в красные дни календаря вещали секретари обкома и горкома, и неожиданно заявил перед собравшимися: "Пятьдесят лет я в партии, и пятьдесят лет меня обманывали те, кто наверху!"
       После этих слов оратору стало плохо прямо на трибуне. Он медленно сполз с подмостков, к нему на помощь кинулись два студента-медика. Пока ветерана "откачивали", с трибуны уже выступал другой общественник, призывая солдат Калининградского гарнизона не поддерживать путч.
       Коммуниста Ширяева спасти не удалось, 77-летний старик скончался спустя несколько минут, так и, оставшись лежать на земле, пока шел митинг.
       По словам ветерана МВД, тогдашнего заместителя начальника УВД Калининградской области по кадрам Василия Чепрасова, неожиданная гибель Ширяева на митинге стала для всех "знамением времени".
       Позже Пантелеймон Ширяев указом Бориса Ельцина был удостоен медали "Защитнику Свободной России". Награда была вручена посмертно, и в это число вошло всего 12 человек по стране вместе с погибшими в Москве защитниками Белого дома Дмитрием Комарем, Ильей Кричевским и Владимиром Усовым.






         Эксперты единодушны - в 1991 году калининградцы еще не были столь обласканы Западом, чтобы в этом видеть причину отказа от поддержки путчистов.
       Близость к Западу не сыграла решающей роли, потому что калининградцы только-только стали выезжать за рубеж. Город был открыт весной 1991 года, и калининградцы стали посещать лишь приграничные с Польшей городки, продавать водку, сигареты, а взамен покупать продукты и одежду.
       "Население Калининградской области было консервативно спокойным из-за того, что здесь находилась большая группировка войск, - в свою очередь считает калининградский историк Геннадий Кретинин. - Сколько поколений училось, служило, создавало семьи военнослужащих, которые воспитывались в державном ключе. Всё это и послужило основанием не рубить сгоряча, а дождаться вестей из Москвы".
        Кретинин приводит случай из своей жизни: "Тогда я преподавал в Калининградском высшем военно-инженерном училище, "наукой" командовал, и могу сказать, что никаких потрясений за эти дни в училище не наблюдалось. Помню лишь, что один подполковник пришёл ко мне и, увидев портрет Горбачева, сказал: "Переверни его!" Но портрет как висел, так и висел.
        В те дни я, естественно, ходил к руководству спросить, чего делать-то? Получил следующую информацию: "Вы присягу давали?" "Давали". "Команда иная была?" "Нет". "Продолжайте служить".




        Вместе с тем, сегодня Соломон Гинзбург уверяет, что 19-20 августа 1991 года он не взялся бы предугадать, что путч провалится.
      "Моим оппонентом внутри депутатского корпуса был Владимир Никитин, который доказывал, что ГКЧП - это навсегда, что "антинародному режиму" Ельцина приходит конец (потом Никитин дважды станет депутатом Госдумы от Калининградской области).
       Я доказывал обратное, - вспоминает Гинзбург. - И вот 20 августа я был приглашён в прямой эфир на областное телевидение "Янтарь". Шла передача, посвященная началу учебного года.
       Я, как председатель комитета по образованию, доложил о подготовке школ и детсадов, и у меня осталось в запасе 45 секунд. И вот я в прямом эфире, на свой страх и риск, призываю калининградцев не подчиняться решениям ГКЧП, потому что, во-первых, это ненадолго, а во-вторых, потому что это незаконная власть. Конечно, это был шок для всех.
      На следующий день вокруг меня образовалась полоса отчуждения. Коллеги, знакомые просто боялись общаться со мной, поскольку если бы ГКЧП утвердился, то мне была бы хана и всем остальным, кто со мной связан. Но история распорядилась иначе".
        Символом поражения путча стал российский триколор, который 21 августа 1991 года взмыл над зданиями Калининградского обкома и горкома. Причем, флаги повесили не партийный функционеры, а молодые неформалы, которым никто не мешал. Вечером же 22 августа в Калининграде прошёл праздничный концерт, где выступил лидер ДДТ Юрий Шевчук.



         После провала путча правоохранительные органы Калининградской области подключились к поиску лиц и организаций, поддержавших ГКЧП.
       Бывший следователь по особо важным делам прокуратуры Калининградской области Анатолий Фалинский в беседе с вспоминает: "Пришло указание из Москвы о создании следственной бригады. Лично я занимался прессой. Проверяли "Калининградскую правду", местный телеканал "Премьер" на предмет поддержки путчистов.
       Но ничего, как говорится, не накопали. Пришли, помню, к Шуляку (руководитель телеканала), а он выпивший сидит, и это еще мягко сказано. Говорит нам: "Уже несколько дней вас жду, готовлюсь" (Фалинский смеётся).
      Другая группа, которая искала сторонников ГКЧП среди партийных структур, нашла лишь одного "инакомыслящего" - председателя исполкома Краснознаменского района. Он в районе собрал народный сход, агитируя поддержать гэкачепистов".
      Из шишек - со своей должности слетел областной военком Виктор Миронов, который 20 августа на заседании в обкоме заявил, что "переворота не усматриваю" и готов выполнять приказы ГКЧП. Во время охоты на ведьм калининградская прокуратура даже возбудила уголовное дело в отношении Миронова. Правда, спустя три месяца дело закрыли.



           По мелочи - наказали первого секретаря Правдинского района, который успел выстрелить заявлением в своей районной газете "Верный путь", одобрив действия путчистов. Досталось и председателю исполкома Озерского района, который додумался отправить в Кремль телеграмму в поддержку ГКЧП.
        На старейшей газете региона - "Калининградской правде" - следует остановиться подробнее. За бесхребетную позицию редколлегии в дни путча - ни вашим, ни нашим - калининградские силовики решили совсем закрыть издание. Спустя 5 дней после провала путча в редакцию пришли милиционеры, заявив, что "сегодняшний тираж арестован".
        Главный редактор Александр Хмурчик кинулся звонить прокурору области Николаю Ткачеву, который, казалось бы, успокоил: "Санкции не давал, всё это незаконно".



           Однако стражи порядка уходить не собирались, заявив, что указание закрыть газету дал начальник УВД Калининградской области Юрий Бычков, а прокурор, дескать, не указ. Правда, как выяснилось тут же, указание поступило устное. Начальник районного отдела милиции в кабинете главного редактора набрался смелости и позвонил генералу Бычкову, попросив "письменного указания". Не каждый, мол, день газеты закрываю.
         Но подставляться никто не хотел. Намного позже Бычков признается, что приказ угробить "Калининградскую правду" дал земляк, замминистра внутренних дел РСФСР Андрей Дунаев, а до этого начальник Калининградской школы милиции. Дело в том, что в июне 1991 года накануне первых выборов президента России Дунаев разослал всем УВД телеграмму, призвав личный состав поддержать Ельцина.
        "Калининградская правда" опубликовала эту телеграмму с комментарием, что подобное – недопустимо. Скорее всего, после путча оставшийся на плаву Дунаев решил просто свести счёты с газетой).
         В результате пришли к компромиссу - выведите обком КПСС из состава своих учредителей и печатайте свою "Калининградскую правду". Редактор уточнил, что уже внесены изменения в оформление первой полосы, в частности, убраны как девиз "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!", так и орден Трудового Красного Знамени. На том и разошлись. Так на ходу в "Калининградской правде" избавлялись от упоминания о КПСС.
        Однако в два часа ночи Хмурчику позвонила дежурившая по номеру журналистка с криком души: "На последней странице мы забыли убрать обком КПСС из числа наших учредителей!" Главный редактор понесся в типографию, остановил печать и от руки коряво на печатной форме написал: "Учредитель - трудовой коллектив редакции газеты "Калининградская правда".



          По словам историка, в августе 1991 года "лично у меня не было ощущения, что Союз скоро развалится". "Да, шли негативные процессы в стране, например, выход на арену различного рода оппозиционеров, та же гласность в прессе.
         Помню, я читал журнал "Советский Союз", где главный редактор Грибачев, как говорится, "поливал" всё и вся. А он сам - фронтовик, саперный инженер. Почему он так делал, я тогда недоумевал", - говорит Кретинин.
       Соломон Гинзбург критически отнесся к предположению, что после победы путчистов Калининградская область смогла бы избежать сухопутной изоляции с остальной территорией России.
      "Если бы ГКЧП победил, то он продержался бы максимум до января-февраля 1992 года, - считает Гинзбург. - Учитывая, что внятной экономической программы у них не было, то талонная система полностью исчерпала бы себя. Начались голодные бунты. Водочные, сигаретные, хлебные. И всё закончилась бы большим кровопролитием, а в Калининградской области все вышеназванные негативные процессы начались бы раньше, и распад Союза был бы неминуем и кровавее".




          В свою очередь доктор исторических наук Владимир Шульгин, возглавляющий в Калининграде филиал Академии геополитических проблем, полагает, что победа ГКЧП гарантировала Калининградской область единое территориальное пространство с Российской Федерацией.
       "Бесспорно, в случае поражения Ельцина, ГКЧП не допустил бы изоляции Калининградской области, - сказал профессор Шульгин - Возможно, хозяйственную автономию странам Прибалтики предоставили бы, но взамен потребовали "нарезать" коридор, соединяющий Калининград с основной территорией России. И не через Белоруссию, а по прямой - через Литву и Латвию, с выходом на Псковскую область.
        Кстати, именно экономическую автономию вначале и просили Литва, Латвия и Эстония. Взять эстонцев: максимум требований их программы "Имэ" - перейти на хозрасчет. И речи не было выбросить Россию с портов, а уж тем более отделяться".



         С этим мнением солидарен бывший прокурором Калининградской области Иван Шашурин, до 1989 года служивший первым заместителем прокурора Литовской ССР. В интервью он так оценил планы прибалтийских политиков:
       "Убеждён, что Литва вообще не надеялась на то, что получит независимость. В конце восьмидесятых годов прошлого века литовцы выдвигали только экономические требования, сначала прося от Москвы больше самостоятельности в довольно мелких делах.
       До смешного доходило - например, просили разрешить самостоятельно определять стоимость билетов в кинотеатры республики. Вопрос об отделении от СССР вообще не стоял! Он возник, когда литовцы поняли, что власть наверху, в Москве, неспособна руководить. И то, взамен они были согласные на всё. В том числе и на коридор для Калининградской области.
       В те годы я прибыл в Москву, где до часу ночи разговаривал с генеральным прокурором СССР Сухаревым, доносил ему информацию, что начавшиеся в Литве процессы до добра не доведут. Мы столько информации отправили в Генеральную, но как в мусорное ведро всё спускалось".