24 года назад РФ решила отказаться от госрегулирования цен. Чем это обернулось и чему научило россиян?

Вспоминать сейчас об этой не круглой, не радостной и не героической дате не было бы никакого смысла, если бы не кризис. Итак, 2 января 1992 года экономические власти РФ приняли решение отказаться от госрегулирования цен. Этот шаг стал одним из главных элементов «шоковой терапии», с помощью которой ельцинские реформаторы надеялись по-быстрому переделать советскую командно-административную экономику в рыночную. Вместо этого, однако, страна оказалась ввергнута в пучину экономической разрухи, а жизнь постсоветских граждан, и до того не слишком легкая и приятная, в считанные недели превратилась в ад.

За сытые и благополучные нулевые ужас первой половины девяностых подзабылся. А зря: за последние два года нефть рухнула со своих стодолларовых небес; Россия оказалась втянута в санкционную войну с наиболее развитыми экономиками мира, а перекосы, накопившиеся за десятилетия недореформ, вновь начали угрожать безопасности страны. История — такой учитель, что задает каждый невыученный урок снова и снова, пока из него не будут сделаны верные выводы.

От плохого к худшему

Однако перенесемся ненадолго на 24 года назад. В последние годы существования СССР нормальный товарооборот внутреннего рынка был практически уничтожен. Население регулярно получало зарплаты, порой весьма неплохие, но испытывало огромные сложности с возможностью их потратить. Причина нехватки всего и вся, от туалетной бумаги до квартир, была проста: падение производства и превышение платежеспособного спроса над товарной массой.

К моменту отпуска цен объем находившихся в обороте денег втрое превышал стоимость имеющихся на рынке товаров. Страна слишком много зарабатывала и мало производила.

С распадом СССР в крупных городах начала ощущаться еще и нехватка продовольствия. За колбасой, овощами, спиртным, даже хлебом приходилось выстаивать длиннющие очереди.

То, что планово-распределительная система свое отжила, было очевидно всем: от министров до заведующих складами, отгружавших спекулянтам тушенку. Идея отпуска цен витала в воздухе. Однако никто не представлял, как это сделать правильно, а оказавшиеся у руля младореформаторы почти по-детски верили в «невидимую руку рынка», которая якобы все расставит по местам.

Справедливости ради стоит отметить, что цены спускали с поводка без спешки, с соблюдением необходимых формальностей. 3 декабря президент Борис Ельцин подписал соответствующий указ, а 19 декабря решение было конкретизировано постановлением правительства. Государственный контроль за ценами переставал действовать на второй день после Нового года.

Это был довольно грамотный ход, позволивший исключить влияние предновогоднего ажиотажа на раскрутку цен. Однако на этом удачные последствия принятого решения и закончились.

Ящик Пандоры

Гайдаровские экономисты полагали, что в случае либерализации цен товары и услуги подорожают от полутора до двух с половиной раз. Расчет был прост: объем денежных сбережений населения сопоставлялся с товарооборотом внутреннего рынка; при этом считалось, что цены будут повышаться до тех пор, пока не окажутся изъяты «лишние» деньги. Предполагалось, что, нащупав точку равновесия, рынок остановит рост цен, вслед за этим произойдет насыщение товарами, а через некоторое время наличие дешевой рабсилы и накопленные капиталы дадут толчок новому экономическому росту, который «подберет» безработицу и вытащит страну в светлое капиталистическое будущее.

В реальности все оказалось совсем иначе. Инфляция не остановилась ни на 200%, ни на 500%. По итогам 1992 года рост потребительских цен составил сумасшедшие 2600%. А забегая вперед, можем сказать, что за 25 лет рыночной экономики товары и услуги в России подорожали в диапазоне от 10 до 400 тысяч (!) раз. Миллионы граждан оказались в колодце нищеты, из которого потом так и не выбрались. За следующие три года после либерализации цен процент бедных и очень бедных домохозяйств вырос с 33 до 46%.

Галопирующая инфляция и разрушение межотраслевых связей привели к дальнейшему падению производства, а падение покупательной способности населения еще больше высушило внутренний рынок. Началась эпидемия неплатежей между предприятиями, породившая практику взаимозачетов, бартерных сделок и многомесячные задержки зарплат. Экономика трещала по швам и рушилась целыми секторами.

Инфляция 1994 года. Из-за выросших цен на многие продукты приходится просто смотреть. Фото: Алексея Панова /ТАСС

Хотели как лучше…

Позднее экономисты нашли с десяток больших и малых оправданий провалу рыночной экономики в России. Главным из них было отсутствие стратегии и долгосрочного плана экономических преобразований. Команда Ельцина — Гайдара действовала в условиях жесточайшей борьбы с Советом народных депутатов, который имел собственную стратегию вывода страны из кризиса; в результате уже в апреле 1992-го Центробанк начал масштабную выдачу кредитов промышленным предприятиям и сельхозпроизводителям. Выдавались займы и бывшим союзным республикам. Для покрытия бюджетного дефицита был включен печатный станок. Эмиссия, начатая вскоре после отпуска цен, была сродни попытке залить керосином тлеющие угли. Вспыхнувшая гиперинфляция напугала и государство, и едва народившийся бизнес.

Впрочем, печатать советские рубли умели не только в РФ: к концу года этим нехитрым способом пробавлялись власти большинства бывших республик Союза. Часть выпущенных ими денег опять-таки приходила на российский рынок, ухудшая ситуацию.

Огромную роль в раскручивании инфляционной спирали и разрушении межотраслевых связей сыграли монополии. Вчерашние госпредприятия, оставленные без пригляда Госплана, принялись задирать цены, параллельно сокращая выпуск продукции: ведь в условиях тотального производственного спада ее невозможно было реализовать.

Царство кривых зеркал

Трансформация экономики по сценарию катастрофы породила множество флюктуаций, противоречивших не только законам рынка, но и элементарной логике. Как уже было сказано, либерализация цен привела к их взрывному росту, а реальная денежная масса при этом сжалась за несколько лет в восемь раз. Большинство предприятий уже через полгода после начала либерального эксперимента утратили оборотные средства; иными словами, реальные сектора задыхались без денег, сваливаясь в дефляционный штопор. (Ничего не напоминает? Ровно то же самое и по сходным причинам происходит сейчас.)

Приватизация госсектора, рассматривавшаяся как инструмент оздоровления экономики, только усугубила проблемы: акционирование и выпуск облигаций оттянули значительную часть ликвидности в финансовый сектор, еще сильнее затянув удавку безденежья на шее производителей.

Своеобразной родовой травмой российской экономики стал дефицит денежной массы: к 2000 году ее объем составлял всего 15% от российского ВВП (тогда как в большинстве развивающихся стран он колеблется в диапазоне 25–30%, в развитых — 60–100%). В двухтысячные этот потолок старательно сохранялся командой Алексея Кудрина, любившего порассуждать о том, что «лишние деньги» вредны российской экономике, и вкладывавшего нефтяные сверхдоходы в американские долговые облигации.

Другим парадоксом стала роль госрегулирования в раскручивании инфляции. При либерализации цен от госконтроля были освобождены 90% розничных и 80% оптовых цен. Государство сохранило за собой возможность определять стоимость основных видов энергоносителей, социально значимых продуктов и тарифов на транспорт и связь. Предполагалось, что эти островки госконтроля станут якорями, которые создадут платформу для отката цен при стабилизации ситуации. Однако жадность победила разум: в регулируемых государством сферах цены поднимались в полтора-два раза быстрее, чем в рыночных сегментах экономики.

Итог оказался закономерен: глубина падения уровня жизни населения оказалась такой, что даже в 1998-м российский ВВП в пересчете на одного человека составлял 61% от уровня 1991-го, а достичь дореформенных показателей по зарплатам удалось только в 2006 году.

* * *

Вывод из всей этой истории довольно прост: ни дешевая нефть, ни временная утрата технологического паритета не представляют для страны такой проблемы, как бестолково растраченные годы политического перетягивания одеяла на фоне экономической бездеятельности. Остается надеяться, что, поскольку этот урок Россия проходила совсем недавно, то нынешние экономические власти еще помнят его и не станут дожидаться повторения в новых условиях.