“...Я была убеждена, что нам нужно искать подходящего человека в молодом поколении советских лидеров и затем взращивать и укреплять его, при этом ясно осознавая пределы наших возможностей. Поэтому те, кто впоследствии считал, что я отошла от первоначального подхода к Советскому Союзу, потому что была ослеплена господином Горбачевым, были не правы.
Я заметила его, так как искала такого человека.В то время, когда проходил семинар в Чекерсе, ощущалось, что в скором времени в советском руководстве произойдут важные изменения. Господин Андропов, без сомнения, хотел возродить советскую экономику, которая находилась в гораздо худшем положении, чем нам казалось… Проблемным было здоровье самого Андропова. Если бы он прожил хотя бы еще несколько лет, команда лидеров сменилась бы полностью.
Основными соискателями на главный пост были Григорий Романов и Михаил Горбачев. Я запросила о них всю доступную информацию. Было очевидно, что, как ни привлекательна возможность снова увидеть в Кремле Романова, это приведет к неприятностям. Романов в качестве первого секретаря компартии в Ленинграде завоевал авторитет эффективного руководителя, а также слыл твердым марксистом. Все это он совмещал с экстравагантным образом жизни. Признаюсь, когда я прочитала о тех бесценных хрустальных бокалах из Эрмитажа, разбитых на свадьбе его дочери, привлекательность имени была утрачена.
То немногое, что мы знали о господине Горбачеве, казалось более обнадеживающим. Он, безусловно, имел лучшее в Политбюро образование (хотя этих людей вряд ли можно было назвать интеллектуалами). Он получил репутацию человека широких взглядов. Он уверенно поднимался по карьерной лестнице при Хрущеве, Брежневе и теперь Андропове, чьим протеже он, без сомнения, являлся; но это могло означать конформизм, а не талант. Как бы то ни было, тогда же я услышала положительные отзывы о нем от Пьера Трюдо из Канады. Я стала обращать особое внимание, когда его имя упоминалось в сообщениях о Советском Союзе. На тот момент, однако, отношения с Советами были такими плохими, что прямой контакт с ними был практически невозможен. Мне казалось, что придется действовать только через Восточную Европу...
Через несколько дней после моего возвращения из Венгрии умер господин Андропов...
День похорон выдался ярким, ясным, еще более холодным, чем когда я приехала. На таких мероприятиях приезжим сановным лицам не полагалось сидеть: нам приходилось часами стоять на ногах в специально отгороженных местах. Позже я встретилась с новым советским лидером для короткого частного разговора. Это была формальная встреча, и она не оставила особого впечатления. Из-за долгих часов стояния я была рада, что Робин Батлер уговорил меня надеть сапоги на меху, а не мои обычные туфли на высоком каблуке. Сапоги были дорогие. Но когда я познакомилась с господином Черненко, мне пришло в голову, что они, наверное, мне скоро опять пригодятся.
Теперь мне нужно было обдумать следующий шаг в моей стратегии по установлению более тесных отношений, на нужных мне условиях, с Советским Союзом. Было ясно, что необходимо наладить личный контакт с советскими лидерами. Дж. Хау хотел, чтобы мы пригласили с визитом в Великобританию господина Черненко. Я сказала, что время для этого еще не наступило. Сначала нам нужно было узнать о намерениях нового советского лидера. Но я была не против пригласить и других, и приглашения были разосланы нескольким важным советским руководителям, в том числе и господину Горбачеву. Сразу выяснилось, что господин Горбачев действительно очень хотел поехать, как потом оказалось, в свою первую поездку в капиталистическую страну и хотел это сделать скоро...
К тому времени мы уже больше знали о его происхождении и о происхождении его жены Раисы, которая не в пример женам других ведущих советских политиков часто появлялась на публике, ясно формулировала мысли, была образованной и привлекательной женщиной. Я решила, что Горбачевы должны вдвоем приехать в Чекерс, где царит подходящая для такого случая атмосфера загородного дома, благоприятная для хорошего разговора. Я считала эту встречу потенциально очень важной.
Горбачевы приехали на машине из Лондона утром 16 декабря, как раз к обеду. За аперитивом в большом зале господин Горбачев рассказал, как интересно ему было по дороге в Чекерс увидеть сельскохозяйственные поля. Вот уже несколько лет он отвечал за сельское хозяйство и, как видно, добился некоторых успехов в перестройке колхозов, но из-за недостатков распределения до 30 процентов урожая пропадало...
Раиса Горбачева немного знала английский, насколько я могла судить, ее муж не знал его совсем, она была одета в западном стиле в хорошо сшитый элегантный серый костюм. Я подумала, что и сама смогла бы такой надеть. Она имела диплом по философии и была настоящим ученым. Наша информация о ней сообщала, что она была твердой марксисткой; ее очевидный интерес к книге «Левиафан» Гоббса, которую она взяла с полки в библиотеке, подтверждал это. Но позже я от нее узнала, когда уже ушла из правительства, что ее дед был одним из тех «кулаков», погибших во время насильственной коллективизации в сельском хозяйстве. Так что у нее не было причин питать иллюзии по поводу коммунизма...
Мы пошли обедать в сопровождении моей многочисленной команды… Господина Горбачева и Раису сопровождали господин Замятин, советский посол, и тихий, но запоминающийся господин Александр Яковлев, советник, который сыграет большую роль в реформах «горбачевского времени». Довольно быстро разговор перешел от банальностей к энергичным двусторонним дебатам. В каком-то смысле с тех пор наш спор продолжался каждый раз, когда бы мы ни встречались; и ввиду того, что он касается самой сердцевины политики, я от него никогда не устаю.
Он рассказал мне об экономических программах советской системы, уходе от больших промышленных предприятий к малым проектам; амбициозных замыслах по орошению земель и способах, которыми плановики приспосабливали индустриальные мощности под рабочую силу, чтобы избежать безработицы. Я спросила, не было ли бы все проще, если бы попытки реформ совершались на основе свободного предпринимательства, с предоставлением льгот и полной свободы для ведения дел местным предпринимателям, а не управления всем из центра. Господин Горбачев отрицал, что всем в СССР управлял центр. Я объяснила, что при западной системе все, даже самые бедные, получают больше, чем они получили бы при простом распределении...
Если бы я обращала внимание только на содержание высказываний господина Горбачева, мне пришлось признать, что он скроен по обычной коммунистической выкройке. При этом он обладал очень индивидуальной манерой поведения, отличавшей его от похожих на марионеток советских аппаратчиков. Он улыбался, смеялся, жестикулировал в разговоре, говорил с выражением и ловко полемизировал. Он был уверен в себе и, хотя и дополнял свои высказывания почтительными отзывами о господине Черненко, казалось, он почувствует себя в своей тарелке, оказавшись в самой гуще высокой политики. Выступая, он никогда не читал по бумажке, только заглядывал в записи в маленькой тетрадке. Он обращался к коллегам за советом только по вопросам произношения иностранных имен. К концу дня я поняла, что он мне понравился...
Переговоры должны были закончиться в 4.30 дня, чтобы господин Горбачев смог успеть на прием в советском посольстве, но он сказал, что хочет продолжать. Было уже 5.50 вечера, когда он уехал, познакомив меня с другим перлом русской народной мудрости примерно такого содержания: «Горцы не могут жить без гостей, как не могут жить без воздуха. Но если гости не уходят вовремя, они задыхаются». Когда он уезжал, я надеялась, что мне довелось разговаривать со следующим советским лидером. Потому что, как я впоследствии сказала прессе, это был человек, с которым можно иметь дело”...
(Маргарет Тэтчер Великая. История «железной» Маргарет)
Свежие комментарии