Призовой фонд впечатляет — 1 миллион 100 тысяч долларов, из которых победителю причитается 700 тысяч, а побежденному — 400. Конечно, не машина будет распоряжаться своей долей призового фонда, а команда проектировщиков Deep Blue—руководитель Си-Джей Тан, а также Фен Сю, Мюррей Кэмпбелл, Джерри Броуди, Джо Хоузйн и гроссмейстер Джоаль Бенджамин, с августа прошлого года взятый в лабораторию имени Уотсона на постоянную работу.
Бенджамин даже перебрался в Манхэттен из Бруклина,чтобы сэкономить час езды до городка Йорктаун Хайтс, где находится лаборатория корпорации IBM. Накануне матча команда Deep Blue получила подкрепление в виде испанского гроссмейстера Мигеля Ильескаса, функции которого заключались в окончательном тестировании и отладке программы. (Теперь известно, что подключались и другие гроссмейстеры. – Ред.)Если в Филадельфии Deep Blue физически не присутствовал и все коммуникации с компьютером осуществлялись с помощью глобальной компьютерной сети Интернет, то на сей раз электронный гроссмейстер почтил своим посещением Манхэттен. Охраняли его так, как, наверно, охраняют только президента страны. После установки компьютера на 35-м этаже манхэттенского небоскреба Equitable доступ туда имели лишь посвященные — по особым пропускам. Но в выходной день (после 4-й партии) группу репортеров все же допустили в «святая святых», и я увидел Deep Blue своими глазами. Ничего интересного—два черных ящика двухметровой высоты, издающих непрерывное гудение (работают вентиляторы). Трудно поверить, что эта «железяка» может обрабатывать около 200 миллионов позиций в секунду!
Жеребьевка на открытии матча проходила оригинально. Гарри Каспарову и СиДжей Тану предложили выбрать одну из двух подарочных коробок, словно только что снятых с витрин фешенебельных магазинов на 5-й авеню. Вскрыв выбранную им коробку, чемпион мира обнаружил белую кепку бейсбольного клуба «Нью-Йорк Янкис», а это означало, что во всех нечетных партиях у него будет преимущество выступки. Мне показалось, что Каспаров остался недоволен — последнюю партию придется играть черными. — но старался это не демонстрировать.
Здесь хотелось бы сказать: «И вот пришло время соперникам сесть за доску». Но в данном случае такая фраза не имеет смысла. Трудно представить себе черный шкаф, водруженный напротив Каспарова; за столиком сидел оператор Deep Blue, который с бесстрастным выражением лица повторял на доске ходы, появляющиеся на экране монитора.
Итак, свершилось. Компьютер победил чемпиона мира! В шахматах наступает новая эра! — такими заголовками пестрят первые полосы газет.
Но оставим в стороне эмоции. Попробуем понять, что же на самом деле произошло в этом историческом поединке.
Это был довольно странный матч, хотя бы уже потому, что не оставил целостного впечатления. Перепады в игре Каспарова и компьютера были видны всем. Но если можно найти какое-то объяснение неровной игре чемпиона мира — он ведь шахматист «белковый» — то что можно
сказать о его «силиконовом» оппоненте? До какого-то момента Deep Blue играет блестяще, и вдруг делает серию ходов на уровне, как заметил Каспаров, заурядного клубного игрока. Что это — несовершенство программы или какие-то закулисные маневры?
Да, Каспаров настаивает на определенном расследовании, будучи уверенным, что многое осталось за кадром. Сделаем небольшое «лирическое отступление».
Пятая партия предыдущего матча Каспарова с Deep Blue, Филадельфия, февраль 1996 года. Счет равный — 2:2. Чемпион мира играет черными, оптимально расставляет фигуры, уравнивает позицию и предлагает ничью. Поскольку Deep Blue не способен сам решать, принимать ли предложение, ответственность берет на себя гроссмейстер Джоэль Бенджамин. Он решает отклонить ничью, и рассерженный Каспаров, чье самолюбие уязвлено, не
оставляет от позиции компьютера камня на камне. Когда чемпион мира на подъеме, остановить его очень трудно, и в очередной, 6-й партии Deep Blue вновь повержен. Каспаров выиграл матч со счетом 4:2.
Пятая партия матч-реванша Каспаров Deep Blue, Нью-Йорк, май 1997 года. Счет матча равный. На сей раз у Каспарова белые, а белыми надо выигрывать, и о предложении ничьей и речи быть не может. Каспаров решает не играть на атаку, а методично усиливать позицию, стремясь победить чисто техническими средствами. Ему удается получить перевес; если посмотреть на позицию невооруженным глазом, кажется, что этот перевес — решающий, но… Словно очнувшись от спячки, компьютер вдруг заиграл дьявольски изобретательно, он изыскивает совершенно фантастические ресурсы защиты и в конце концов находит изумительный по красоте марш-бросок своего короля, который спасает партию.
Каспаров потрясен. Он не может понять, как в машине сочетаются, казалось бы, несочетаемые стили игры, как поверхностные ходы могут чередоваться с гениальными. Будучи под впечатлением от игры Deep Blue в предыдущем матче, чемпион мира никак не может отрешиться от имиджа, нарисованного его воображением при подготовке к матч-реваншу. Поскольку некоторые ходы Deep Blue выглядят на 100 процентов «человеческими», Каспаров делает вывод, что здесь что-то нечисто.
На послематчевой пресс-конференции Каспаров, что называется, метал громы и молнии. Он обрушился на команду Deep Blue и, в целом, на корпорацию IBM, выдвигая с его точки зрения убийственные аргументы.
Как мог Deep Blue, превосходно проведя 2-ю партию, под конец сделать слабый ход, позволяющий Каспарову объявить вечный шах и спасти полочка? Чтобы машина просмотрела элементарный трехходовый вариант?! Значит… кто-то
был за кадром и оказал машине медвежью услугу?
На пресс-конференции Каспаров даже напрямую обратился к Бенджамину с вопросом: «Так была ничья вечным шахом — или нет? Я требую однозначного ответа — да или нет?» Бенджамин не стал отвечать, хотя многим присутствующим показалось, что он кивнул головой.
Отмечу, что когда Бенджамин появился на пресс-конференции и проходил мимо матери Каспарова, сидевшей в первом ряду, она демонстративно зааплодировала ему. Именно демонстративно.
Почему во время 4-й партии оператор Deep Blue удалялся из зала в то время, когда компьютеру предстояло сделать ход? Как объяснить тот факт, что в критический момент оператор Deep Blue вдруг начал что-то быстро печатать на клавиатуре? Заявление, что в тот момент один из микропроцессоров машины вышел из строя, Каспарова абсолютно не удовлетворило.
Известно: компьютеры практически всегда отдают предпочтение слонам перед конями и никогда не меняют слонов на коней в ранней стадии партии. В пятой встрече, когда Каспаров на 4-м ходу напал пешкой на слона Deep Blue, машина мгновенно разменяла этого слона на коня чемпиона мира. И сам этот размен, и быстрота, с которой машина добровольно рассталась со слоном, Каспарова просто шокировали. «Я кое-что понимаю в шахматах и в компьютерах, — воскликнул он после партии. — Это не компьютерная игра!»
После завершения 5-й партии чемпион мира долго не вставал из-за шахматного столика и впервые за время матча подал официальный протест. Суть протеста состояла в том, что произошла задержка с распечаткой протокола Deep Blue (в котором виден ход «мышления» компьютера). Эта распечатка должна появляться немедленно после окончания партии, и нейтральная сторона — ACM (Association of Computer Machinery) — обязуется вложить ее в специальный конверт и положить в сейф на хранение до окончания матча. Каспаров требовал обьяснений, чем вызвана задержка с распечаткой — обычно весь процесс занимает от силы минуту. После оживленных дебатов с главным арбитром Кэрол Джареки и представителем ACM Кеном Томпсоном обстановка вроде бы нормализовалась, конверт запечатали, но неприятный осадок от этого инцидента остался.
Еще до начала матча Каспаров настаивал на том, чтобы компьютерные распечатки предоставлялись ему сразу же после завершения партий, но руководитель команды Deep Blue Си Тан категорически возразил и пообещал предоставить эти материалы после матча. Идет научный эксперимент, сказал Тан, и мы просто не можем раскрывать все свои карты.
После победы в первой партии Каспаров не возвращался к этой теме. Но вот матч проигран, и тут чемпион мира взорвался.
— Это не имеет ничего общего с наукой, — заявил Каспаров. — И когда корпорация с неограниченными ресурсами стремится к реализации сверхзадачи, имеется множество способов достижения необходимого результата. И он был достигнут. Уверен, эта машина пока ничего никому не доказала. По-моему, она не готова к крупному испытанию.
Увы, к крупному испытанию оказался не готов чемпион мира. Сказав, что на подготовку у него ушло всего дней десять, Каспаров тем самым пытался найти оправдание своей неудаче. Но ведь на официальном открытии матча Каспаров отметил, что не надеется на импровизацию, как было год назад в Филадельфии. Что же помешало ему выделить на подготовку хотя бы месяц? Победы, одержанные в последних поединках предыдущего матча, оказали Каспарову плохую службу. В матч-реванше ему противостоял другой соперник, который стал не только гораздо быстрее считать варианты, но и в ряде случаев действовал в полном соответствии с канонами шахматной стратегии.
Неужели команде Deep Blue удалось решить одну из ключевых задач компьютерных шахмат? Каспаров выражает большие сомнения по этому поводу. В том-то и дело, приводит свои аргументы чемпион, что Deep Blue все-таки срывался в критические моменты борьбы, как это было во второй партии. Вначале компьютер не заметил одноходового выигрыша, а затем допустил нелепую ошибку, предоставив возможность черным спастись. Уж слишком это по-человечески!
Каспаров признал, что надлом в его игре произошел, именно когда Deep Blue сравнял счет. Но ведь впереди было еще четыре встречи — достаточно времени, чтобы внести коррективы в свою тактику. Почему же чемпион изменил своему шахматному кредо, играл не свои дебюты — и вообще не в свои шахматы — вместо того чтобы вернуться к своему мощному, динамичному стилю игры?
Чрезмерная осторожность Каспарова объяснялась не только его поражением во второй партии, но прежде всего тем, что игра машины не укладывалась в привычные рамки. «Это выше моего понимания, — несколько раз повторил Каспаров на послематчевой пресс-конференции. — После второй партии матч был практически окончен».
Не странно ли слышать такие высказывания? Куда же подевалась та колоссальная воля к победе, которая всегда отличала Каспарова?
Впрочем, есть один аспект проблемы, который следует принять во внимание. Когда Каспаров получает перевес в партии с обычным оппонентом, сдержать его напор очень трудно. Каспаров психологически подавляет противников, его энергия, бьющая через край, парализует , их волю и заставляет ошибаться. Но электронному гроссмейстеру неведомы эмоции, он отчужден и беспристрастен — значит, Каспаров лишается одного из самых главных своих преимуществ.
Именно по такому сценарию развивались 3,4 и 5-я партии. Получая многообещающие позиции, Каспаров, тем не менее, сумел выжать из них лишь полуочки. Это подействовало на него столь удручающе, что в 6-й партии борьбы, по сути, не было. Позиция его просто развалилась как карточный домик, это был коллапс, «total crash», как говорят американцы.
Когда все перипетии борьбы позади, настало время оценить итоги матча и сделать соответствующие выводы. Но при этом нужно сохранять ясную голову и не давать волю эмоциям. Каспаров же позволил себе крайне резко высказаться о корпорации IBM, обвиняя ее в натаскивании Deep Blue только на чемпиона мира. «Пусть Deep Blue сыграет в ряде соревнований с сильнейшими гроссмейстерами, тогда мы увидим его истинную силу», — заявил Каспаров, выразив желание еще раз померяться силами с машиной, но в более длинном матче из 8-10 партий. Однако корпорация IBM не проявила никакого желания организовать еще один матч с Каспаровым. Теперь, когда ее детище одержало сенсационную победу, для IBM в таком матче просто нет необходимости. А после обвинений Каспарова, которые посыпались как из рога изобилия, идея проведения очередного соревнования между чемпионом мира и Deep Blue вовсе повисла в воздухе…
Свежие комментарии