Клетчатые штаны, значки с Лениным, тренажёрные залы и ненависть к неформалам. Только в Союзе, где в причудливом котле переплавлялось советское и западное, могло появиться движение люберов — культуристов с окраин, которые поставили себе цель: очистить столицу от скейтбордов, ирокезов, брейк-данса и тяжёлой музыки.
«Сам я никто, но нас называют „люберами“. Это просто люберецкие ребята. А ездить драться в Москву и Московскую область стали лет 10–15 назад, об этом нам ещё отцы рассказывали. Ездим мы и сейчас. Но бьём не всех подряд… а только тех, кто нам не нравится. А разве вам нравятся те, кто ходит с цепями, весь „проклёпанный“ или перекрашенный, кто позорит страну?»
Этот текст — письмо 16-летнего жителя подмосковных Люберец в газету «Комсомольская правда». Январь 1986-го. После публикации вся страна заговорила о люберах — культуристах из рабочего пригорода, объявивших войну всему «не нашему».
— Культуризм всегда процветал в Люберцах, задолго до начала 1980-х, — вспоминал несколько лет назад в разговоре с автором этого материала Анатолий Клюйков — «дядя Толя», бессменный тренер спортивного клуба «Любер». — Любимым местом сбора качков были песчаные карьеры в пяти километрах от города. Там был пляж, и уже в 1970-е каждое лето там было полно накачанных парней.
Россыпь заводов, железнодорожная станция, небольшая удалённость от Москвы, города соблазнов и пороков. Идеальное место для рождения агрессивного сообщества, где в почёте большие бицепсы, бритые затылки и нормальность, как её в этих местах понимали. Начиная примерно с 1982 года регулярные поездки люберецких подростков в Москву стали приобретать «идеологический» характер. Это уже не были вылазки просто за развлечениями. Поездки становились «борьбой за идею», а именно — «борьбой с той молодёжью, которая позорит советский образ жизни», пишет Дмитрий Громов, исследователь субкультуры люберов.
Москва первой половины 1980-х глазами жителя Люберец представляла собой рассадник нечисти всех мастей. В парке Горького тусовались металлисты, панки, рокеры. В «Лужниках» — скейтбордисты. На Арбате танцевали брейк-данс. И все вокруг щеголяли цепями, значками, рваными джинсами и странными причёсками.
«Любера приезжали на концерты, их видели в кафе, на дискотеках. К 1986 году драки между неформалами и люберецкими происходили буквально каждый день, — вспоминает Владислав Кузьмин, в 1980-е — брейкер и жертва люберов. — Любимым местом их сбора было кафе „Времена года“ в парке Горького. Чего там только не было: у брейкеров отнимали модные тогда очки-полоски, волосатых стригли, девчонок задирали. По выходным люберецких приезжала целая толпа. Вставали на Крымском мосту, скандировали что-то, били кого ни попадя».
Зимой 1987 года люберецкая милиция провела серию рейдов. Их целью было выяснить, сколько нелегальных качалок функционирует в городе. Милиция выявила около 40 тренажёрных залов и переписала более 500 посетителей. Большинство качалок располагались в подвалах, причём некоторые были заняты самозахватом, или попросту сквотированием — без уведомления коммунальных организаций.
«Лучшим вариантом было найти подвал в нежилом здании. Тогда сама собой решалась проблема звукоизоляции, — вспоминает атмосферу люберецких качалок пользователь форума о бодибилдинге Steel Factor. — Железо об пол гремит сильно: бых, бых! И если первый этаж над подвалом заселён, разборок с жильцами не миновать».
Другой частой проблемой были низкие потолки подвалов — они не подходили для выполнения жимов стоя и ряда других упражнений. По легендам, люберецкие качки решали этот вопрос, делая посреди зала ямы. В ямы становились со штангой и уже не доставали руками потолка.
В субкультуре с самого начала сформировались две группы: «спортсмены» и «хулиганы», пишет в одной из статей Дмитрий Громов. Первые поставили во главу угла спорт, стремились к результатам. Для вторых спорт был лишь средством для достижения другой цели — победы в драках. По словам Анатолия Клюйкова, с середины 1980-х людей в залах стало очень много: «И были люди, которые росли очень быстро, буквально за полтора-два года обрастали мышцами. Про таких всё было ясно — химия».
Свежие комментарии