На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Ингерман Ланская
    сопливый щенок, Запомни: военная служба - это постоянная Военная учеба, освоение  своей Воинской специальности и сове...5 самых ненавистн...
  • Николай Сатин
    Идиотка, ты как все пиндосы представляешь службу в армии, как куча таких как ты идиотов, целыми днями  чистит картошк...5 самых ненавистн...
  • Ингерман Ланская
    Приятные воспоминания о службе - как свиней пас..5 самых ненавистн...

«Улицы разбитых фонарей»: Главный сериал про наши 90-е

 

О том, как из соединения ленфильмовского мастерства, ментовского романа и дешевого телеформата родился душевный российский аналог «Закона и порядка», рассказывает Василий Степанов.

Дело открыто

Первый эпизод сериала «Улицы разбитых фонарей» начинается с контрастного душа. Сначала заставка под нервную музыку в духе «Криминальной России» и ставшая мемом фраза: «Андрюха, у нас труп.

Возможно, криминал». Затем черно-белый флешбэк из СИЗО (высокий уровень аутентичности — с плавающими в умывальнике окурками). А уж после в отделении милиции сеанс протокольного канцелярита, зачитанного откровенно ерническим тоном: «Осмотром установлено: труп алкоголика Сергеева лежит на полу возле тахты, будучи положен головой на северо-запад, руки трупа вытянуты вдоль соответствующих коленей». Пока милиция шутит, камера дотошно изучает пространство.

Что же она видит? Чучело глухаря с бычком в разинутом клюве — символ бессилия милиции на фоне разгула преступности (сленговый питерский «глухарь» — синоним московского «висяка») и одновременно привет от режиссера первой серии, автора «Особенностей национальной охоты» Александра Рогожкина. Пачку сигарет Lucky Strike и зажигалку Zippo — гаджет доцифровой эпохи. Плакатик на выцветших обоях: «Помни, чистосердечное признание…» Рядом — копилка с надписью «Для взяток». Так, грязным ироничным реализмом, резко порывающим с традицией советского милицейского теледетектива, «Улицы» на ходу обезоруживали любого скептика.

А отношение к российскому контенту на телевидении 90-х было довольно скептическим, даже несмотря на локальные успехи нашего кино (в 1995-м видеохитом стали «Особенности национальной охоты», а в 1997-м вышел «Брат» Балабанова). Продакшен — это дорого. Зачем за 10 тыс. долларов (в такую сумму в среднем обходилась одна серия «Улиц») снимать что-то свое, когда можно за те же примерно деньги приобрести 10 серий опрятного импортного продукта? Например, в том же 1997-м одним из наиболее коммерчески успешных проектов на отечественном телевидении (если считать деньги, заплаченные за рекламные минуты) был «Крутой Уокер» с Чаком Норрисом — непритязательная, но техничная история о хорошем парне в ковбойской шляпе и с крепкими кулаками.

Ленфильм категории «Б»

Производство «Улиц разбитых фонарей» началось в середине девяностых, в момент тотального развала отечественной индустрии, который остро ощущался на «Ленфильме». Советская система производства развалилась, а новая на фоне гибели кинопроката так и не сформировалась. Поделенные на мелкие юрлица студии и их штатные работники сидели без дела и денег. Отчаянным общим запустением легко объяснить энтузиазм, с которым взялись за экранизацию хитового детективного автора вполне заслуженные кинематографисты. В числе главных инициаторов и участников проекта помимо Рогожкина были Александр Капица (главный продюсер проекта) и режиссеры, еще недавно снимавшие на пленку большие полнометражные фильмы: Искандер Хамраев, Евгений Татарский, Владимир Бортко (скрывшийся под псевдонимом Ян Худокормов). Ленфильмовцы сидели на голодном пайке, а продакшен «Русского видео» давал работу.

Правда, с замыслом сделать востребованный телехит сперва все вышло не так уж гладко. Отснятый материал в 1995 году осел на полке канала РТР, заказавшего пилотные серии — там проект сочли бесперспективным. Претензии к производителям «Улиц» у канала были технические, прежде всего  к качеству звука. В 1996-м сериал выкупили структуры «Моста», и «Улицы разбитых фонарей» открыли вещание канала ТНТ. Новые правообладатели увидели в «Улицах» то, ради чего решили потратиться на переозвучание, — идеальное воплощение жанра, новой инкарнации милицейского детектива.

Если не технически, то идейно, постсоветский криминальный жанр — что в кино, что в литературе — делался с оглядкой на зарубежные образцы. Его авторы и в книгах, и в кино шли одной дорогой. Более того, часто это были одни и те же люди. В 1990 году Виктор Доценко, автор приключений Бешеного, дебютировал как сценарист культового криминального боевика «По прозвищу Зверь». Затем в 1994-м была снята телеэкранизация романа «Русский транзит» Вячеслава Барковского замечательным ленфильмовским режиссером, автором «Здравствуйте, я ваша тетя!» Виктором Титовым.

Незаметно в детективном жанре сформировалось новое поколение авторов. Это были люди, делившиеся с читателем прежде всего своим жизненным опытом. А получали они его в силовых структурах или местах не столь отдаленных. Одним из них был и Андрей Кивинов (в миру майор Пименов), ворвавшийся на книжный рынок опер из Кировского РУВД Санкт-Петербурга. Продюсер Александр Капица взялся за него, как только вышла первая книга — в марте 1994-го на прилавках у метро появился «Кошмар на улице Стачек».

«Ленфильм» с его мощной базой для производства телевизионного кино оказался идеальным местом для переноса прозы Кивинова на экран. Здесь по заказу Гостелерадио в советские времена снималось примерно двадцать единиц (то есть серий) в год. Снимали эти телефильмы и крепкие профессионалы второго ряда, не замеченные в авторских амбициях, и самые настоящие авторы. Например, Семен Аранович, который в 1980-м сделал «Рафферти», а в 1985-м шедевр «Противостояние» — единственный советский сериал о серийном убийце.

От советского телевизионного кино сериал, родившийся в эпоху малокартинья 1990-х, отличался прежде всего сроками производства. В СССР 11 серий про Шерлока Холмса снимали семь лет. Но нищета 1990-х превратила кино в дешевый и быстрый конвейер, где кинопленку заменили кассеты Betacam, а дорогостоящие павильоны — квартиры членов группы и окрестности студии.

Впрочем, ленфильмовцы — и по «Улицам разбитых фонарей» это хорошо видно — обладали навыками работы с малым бюджетом и особой бытовой ленинградской изобретательностью, что позволяло в ряде случаев сделать конфетку даже в откровенно дурных обстоятельствах. «В Питере ситуация устраивает всех: здесь цивилизация, техника, замечательные режиссеры, актеры, всего одна ночь пути от Москвы; мы давно знаем и хорошо понимаем друг друга», — скажет работавшая в дирекции ОРТ Инна Ткаченко, когда самая крупная телекомпания страны без ведома ТНТ и «Русского видео» займется продюсированием спин-оффа «Улиц» под названием «Убойная сила».

Русское бедное

«Улицы разбитых фонарей» — сериал, снятый на медные деньги, за гроши. И рассказывал он о тех, кто не просто живет от получки до получки, но часто в долг. Герои, у которых едва хватает на пиво и сигареты, прежде всего нищие бюджетники, даром что с корочками и погонами. Ими помыкают самые настоящие мафиози, оборотистые бизнесмены, политики.

Тон задает уже первая серия Рогожкина, в которой горе-детективы только и делают, что недовольно цокают в расстройстве от того, что очередной труп нельзя списать на суицид: из горла дерзко торчит бандитская заточка. Образ этой милиции далек от плакатного облика знатоков. Большую часть экранного времени открывающий пистолетом очередное пиво Ларин, бесхитростный Дукалис и натужно любвеобильный Казанова выглядят не то чтобы жалко, но все-таки обыкновенно. Их оружие не дедукция, а цинизм и сермяжный здравый смысл. Но и противостоят им не преступные гении, не Мориарти, а обычные мошенники, рецидивисты, угонщики. «Улицы разбитых фонарей», по сути, первый полицейский процедурал, сделанный с поправкой на специфику 1990-х: посмотрите, мол, как стрельнуть десять тысяч на сигареты до зарплаты, чем заправить машину тестя и как переправить труп на соседний участок.

Страна, многие жители которой непосредственно знакомы с тюремной культурой, с увлечением смотрела на оперов, применяющих закон гибко, фактически по капитану Жеглову: «Вор должен сидеть в тюрьме». Пока в реальном мире творилось всякое непотребство, в телевизоре вершилась какая-никакая, но справедливость. Некоторые серии будто отрабатывали социальный заказ на правду, которая простому человеку в России не положена.

Яркий пример — «Блюз осеннего вечера», где бывший опер Казанцев, устроившийся охранять обменник, оказывается зажат между законом и понятиями. Начальник отдела безопасности в коммерческом банке (конечно, бывший сотрудник госбезопасности) ставит его на счетчик со словами: «Время паяльников и утюгов давно кончилось — будет просто конец, и всё». Завершается серия показательно. Взорвав злодеев бомбой, врезанной в томик «Русского транзита», Казанова в шляпе, как у Богарта, и шарфе, как у Пиотровского, удаляется в метро со словами: «Умчаться бы на фантастическом облаке в черное питерское небо и никогда сюда не возвращаться».

Именно подкупающая достоверность, которая и усиливала утешительный эффект отдельных серий, кажется главной причиной народного успеха «Улиц». Это и достоверность интонации, и достоверность актерского состава — исполнителей главных ролей полюбят и запомнят не под реальными именами, а под именами героев. Алексей Нилов, Сергей Селин, Александр Лыков, Александр Половцев навсегда останутся Лариным, Дукалисом, Казанцевым, Соловцом. Даже Юрий Кузнецов, в активе которого достаточно знаковых ролей, отныне будет только Мухомором. Свою роль сыграла и достоверность фактуры: дешевый продакшен предполагал мощное использование натуры. Грязный, неуютный, чаще всего зимний Петербург здесь словно схвачен камерой документалиста, подсмотревшей антураж города-призрака, в котором на равных правах сосуществуют различные исторические эпохи. Руины Ленинграда встречаются с обломками российской империи. Менты делят кабинеты с журналом «Сеанс» (группа сериала работает в том же корпусе «Ленфильма»).

Эта атмосфера поддержана любовно придуманным вторым планом. Алкаши в засаленных рюмочных, обыватели в плюшевых гостиных, интеллигенция в требующих каши ботинках, доктор-сексолог Щеглов в роли авторитета, штрафующего подчиненных за блатную феню, — с таким многоликим городом телезритель больше, пожалуй, не сталкивался. И уже хотя бы за это стоит сказать героическим авторам сериала спасибо. Скоро вся эта натура и фактура канет в Лету. Уйдет эпоха, а с ней и герои, которые органично встроятся в нулевые — перейдут ловить преступников на Первый канал, станут рекламными лицами магазинов «Снежная королева», превратятся в легко тиражируемый бренд.

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх